С методологическим движением я познакомился весной 1988 г. Ситуация была случайной для меня, но типичной для игрового этапа: в мае Г.П. Щедровицкий проводил ОД игру на развитие Обнинского института атомной энергетики, в котором я тогда работал. Меня пригласила К.В. Малиновская, но мое участие в той игре трудно назвать полноценным: я был, скорее, наблюдателем. Не могу сказать, что игра меня «завербовала»: процесс втягивания был долгим. Был еще курс лекций Георгия Петровича по управлению, читанный в Обнинском университете марксизма-ленинизма, а весной следующего года мне удалось съездить в Светлогорск на игру по проектированию содержания образования. Ключевой момент: мой первый доклад… мания величия… затем «пролет фанеры» над Светлогорском, заворачивание в простыню и ползание на кладбище и т.п. – в общем, все как положено.

Затем я участвовал в играх по тематике регионального и городского развития и по образовательной тематике, которые проводили Г.П. Щедровицкий, А.П. Зинченко и А.П. Буряк, а также в проектировании и проведении «малых» ОД игр в Обнинске под руководством В.Л. Даниловой, К.В. Малиновской и Ю.Б. Грязновой.

В обнинской методологической группе моя позиция всегда была весьма маргинальной даже в периоды высокой активности. Это связано с рядом культурных несовпадений. В географическом и социокультурном плане Обнинск – периферия Москвы, что предполагает крайне ограниченные собственное содержание и социальную значимость протекающих здесь процессов, с одной стороны, и активную втянутость обнинцев в московскую жизнь, с другой. Это в полной мере относится и к нашей городской методологической группе, небольшой и очень разнородной по своему составу. Ее члены были (и остаются) активными участниками столичной (и, в этом смысле, общероссийской) методологической жизни, что задает соответствующий контекст инициируемых ими проектов. Я же, как человек сугубо провинциальный, стремился избежать участия в этих столично ориентированных процессах, и, в общем, мне это удавалось – с соответствующим отражением на результатах моих действий. Попытки открытого противостояния этим процессам заканчивались изоляцией.

Начиная с середины 90-х годов, мои интересы были в основном связаны с ситуацией вокруг развития Обнинска как наукограда, с одной стороны, и с организацией и проведением локальных избирательных кампаний, с другой. Нельзя сказать, что реализация этих проектов не оставила никаких следов. Другое дело, что следы эти были скорее идеологическими и не сопровождались своевременными соответствующими организационными проработками. В результате к 2004–05 гг. мои контакты с методологическим движением (как содержательные, так и персональные) сошли на нет. Как говорили в конце комсомольской эпохи, «исключен за утрату связей с организацией».