В Московский методологический кружок я попала в 1982 году – после того как впервые услышала доклад Г.П. Щедровицкого на конференции в Риге и долго после этого пребывала в состоянии изумления. (Сначала хотела написать, что оказалась в Кружке случайно – только потому, что Георгий Петрович работал в НИИОПП, но теперь думаю, что причиной было мое «рижское изумление».)

В то время я работала младшим научным сотрудником в том же Институте общей и педагогической психологии, а вот кем была профессионально – сказать трудно. Проводила анкетирование на предприятиях, связанных с нашей лабораторией хоздоговорами. Работа по большей части скорее техническая, нежели профессионально-содержательная. Мне кажется, мои трудности первых лет в ММК были связаны с отсутствием у меня вообще какого-либо профессионализма.

Эмоциональное барахтанье от полной уверенности, что ОДИ – это психология XXI века, до полной неспособности организовать свою игротехническую работу были двумя полюсами моего самоопределения в Кружке. Спрашиваю Юру Громыко: почему я не понимаю методологических текстов, к примеру, «кирпич»? Юра смеется: «Сколько раз ты этот текст читала?». «Один». «А я читал его 16 раз». Шутил, наверное.

Созданная в играх мотивация помогала читать, понемногу осваивать методологические тексты. Постепенно стали появляться свои игротехнические удачи, позднее описанные как приемы и способы самоорганизации игротехника в ОДИ. Как и полагается в методологии, провалы, ошибки, непонимания превращаются в материал рефлексии, а потом в некоторые «подпорки» для организации своей работы в следующей игре. Для меня это было основным образовательным процессом в ММК.

Своей самой большой игротехнической удачей я считаю проведенную вместе с Людмилой Карнозовой ОДИ в Урае (1989 г.). Эта игра могла бы стать для меня новым этапом участия в ММК, но не стала, хотя я себя чувствовала настоящим «игроделом». В 1990 г. я уехала в США. Начался новый этап в моей работе. Многое необходимо было начинать сначала. Очень помогали игротехнические воспоминания. Освоенные в играх способы «самоопределения в проблемной ситуации» оказались в первые годы пребывания в США невероятно практичными. Ведь для большинства людей адаптация к другой стране является тяжелейшим стрессом.

Начиная с приезда в США и вплоть до сегодняшнего дня я работаю психотерапевтом. Поначалу я пробовала переносить известные мне игротехнические техники и приемы в работу с пациентами. Работало всё это очень плохо, потому что человек, находящийся, к примеру, в глубокой депрессии, к рефлексии не склонен. Позднее я увлеклась психоанализом и поступила в Нью-йоркский Институт психоанализа, где учусь по настоящее время. Учеба структурно напоминает игротехническое образование в ММК. Прежде всего, тем, что необходимо иметь собственную практику, а также – наставников и обязательно своих студентов.

Очень интересно, что с самого начала обучения мне приходилось использовать методологические представления и герменевтические техники для выявления оппозиций, которые развернулись в истории психотерапии вообще и психоанализа в частности. В целом мне очень помогла игротехническая подготовка и особенно работа с Георгием Петровичем, которая оказала на меня огромное влияние.