В 1988 г. я был вполне успешным человеком, работал в КБ, подрабатывал в различных центрах НТТМ и имел целью со временем стать крупным руководящим работником. Не хватало, как мне казалось, одного – стоящей управленческой подготовки. Случайно наткнулся на статью в «Московском комсомольце» об исследовательской группе Сергея Попова – Петра Щедровицкого (фамилии в алфавитном порядке), которые, организовав школу управления, утверждали, что в СССР очень немногие имеют понятие управления, а у них оно есть. В статье говорилось о конкурсе на РАФе, об играх, о том, какие удивительные люди игротехники, какую сложную интеллектуальную работу им приходится выполнять и как хорошо они при этом зарабатывают. Удивляло все, от их возраста и до статуса (а точнее, до отсутствия такового). Также сообщалось о конкурсе игротехников, который будет проходить в Ленинграде, причем заявку может подать любой желающий с любым типом высшего образования, а так как я к тому времени уже поучаствовал в нескольких выборах директоров, то решил, что имею неплохие шансы его выиграть.

Но в Ленинграде меня ждало абсолютно неожиданное мероприятие. Ни способ его организации, ни терминология, ни темы для обсуждения, ни люди (конкурсанты и организаторы) не имели ничего общего с моим предыдущим опытом – сплошные схемы, понятия, проблематизация оснований… Десятки попыток подготовить доклад оборачивались катастрофической неудачей, укореняя в конкурсантах сознание своей необразованности и природной тупости. Немного успокаивало лишь то, что люди с довольно приличным (по моему разумению) физтеховским и университетским образованием тоже ничего не могли сделать (Попов называл их тупыми математиками и физиками без рефлексии).

Тем не менее моя фамилия каким-то чудесным образом оказалась среди прошедших отбор, хотя я тут же был огорошен объявлением, что самоопределяться нужно здесь и теперь! И я решился, наказав себе, что уж коли я собираюсь столь круто изменить свою жизнь и буду тратить на это время, то не ради игротехники, а исключительно для того, чтобы стать методологом; тут надо сказать, что игротехников и методологов я различал только по степени влиятельности в игровом сообществе.

Затем начались будни – ОДИ, конкурсы, экспертизы, участие в семинаре по управлению. Места, люди, темы менялись с невероятной скоростью. Каждое следующее мероприятие давало невероятный опыт, происходил сдвиг в сознании и понимании. Некоторые из коллег покинули школу навсегда, некоторые ушли в другие школы (в частности, Школу культурной политики). Тогда я не понимал, почему они так поступили, считая это малодушием. Типичный неофит.

Г.П. Щедровикого я видел всего единственный раз в жизни – в Киеве, на каком-то всесоюзном мероприятии. Особенно поразила жесткость, с которой он оценивал работу коллег и учеников. Он для меня так и остался кем-то недосягаемым, как Кант (к примеру), этаким небожителем.

С.В. Попов был для меня тем же, кем, наверное, для него был Георгий Петрович. Более всего поражала его стремление дойти до предела во всем, в методологии в первую очередь. Сейчас уже не помню, после какого мероприятия я все же определился с профессиональным полем, помню лишь, что это случилось в 91 г. Я понял, что методологом мне точно не стать (таким, например, как Г.Г. Копылов), а меньшее меня не интересовало. Участвовать в играх и других мероприятиях можно было, и не будучи профессиональным игротехником. Тем более что я не хотел им быть.

И хотя еще какое-то время я продолжал участвовать в мероприятиях, проводимых Сергеем Поповым, Александром Павловым и Павлом Мрдуляшем, профессиональным полем я выбрал финансовую сферу, где и тружусь на протяжении 15 лет, пытаясь использовать навыки, полученные в играх и в школе управления. Очень помогает.