Назарова Ирина Геннадьевна
Назарова Ирина Геннадьевна
Я никогда не была членом ММК, посетила всего лишь один семинар, но считаю себя участником методологического движения. Горжусь тем, что, случайно встретив моего папу, Г.П. Щедровицкий сказал ему: «Имел удовольствие учить Вашу дочь». Горжусь записью в трудовой книжке – «методолог–консультант», хотя пишу об этом лишь потому, что ныне многие открещиваются от причастности к методологии, а былое увлечение СМД подходом и участие в ОД играх считают ошибками молодости. Я же, работая в Центре образования № 1811 в службе социально-педагогического проектирования, созданной А.А. Рывкиным, пытаюсь применить этот подход к управлению школой (сейчас официально в должности психолога), при этом ученики, учителя и даже охранники называют нас с коллегами – методологами!…
С ГП я познакомилась в 1974 г. в Московском областном институте физической культуры (подмосковная Малаховка), куда его на кафедру педагогики привел Д.А. Аросьев (в то время я и Дмитрия Александровича не знала, позже он стал моим мужем), тогда ученый секретарь Комитета по физкультуре и спорту СССР.
В курсе по введению в специальность он прочитал две лекции, я очень жалею, что конспекты этих лекций не сохранились, но помню их до сих пор: очень доходчиво излагая процессы трансляции культуры и воспроизводства деятельности, ГП рисовал схему и разъяснял ее смысл на примере ремонта корабля.
В те годы он разрабатывал идею создания практико-ориентированной науки, то есть такой, которая будет продвигать практику, и считал, что спорт – очень удачная для этого сфера. Проблема заключалась в том, что есть, например, конкретная практическая задача: человек должен установить мировой рекорд или победить в каких-то ответственных соревнованиях, но нет ни одной науки, которая бы поставляла знания для ее решения. Есть физиология, биохимия, педагогика и еще много разных отдельных наук, но непонятно, как эти предметные знания соединять и применять. Всей сложности того, что говорил Георгий Петрович, я тогда не понимала, но многое совпадало с тем, о чем я думала.
Кстати, я родилась в маленьком Александрове в ста километрах от Москвы, учение давалось мне легко, я много читала, но самым интересным в моей жизни были спортивные тренировки (легкая атлетика). При этом была плохо координированной, физически слабой, с больным сердцем, поэтому мне приходилось очень исхитряться, чтобы побеждать, а я была рекордсменкой области. И вместе с тренером мы делали это за счет не тупого тренинга, а мышления. Поэтому изначально я поставила перед собой задачу стать тренером, но о том, что для этого нужно создавать особую практико-ориентированную науку, впервые услышала от Георгия Петровича.
Решая эту задачу в годы работы в Малаховке, он вел очень интересный семинар, приглашая студентов; я на эти семинары стала ходить с первого курса. Кто-то докладывал о своей практической работе или о научных изысканиях, доклад обсуждали несколько месяцев, все это мы записывали на магнитофон, а потом расшифровывали. Как и многие, я тоже участвовала в расшифровке магнитофонных записей, очень интересный был опыт.
Из участников тех семинаров хочу вспомнить К.Л. Чернова (с кафедры лыж; его рассказы о том, как он, физиолог по образованию, использует представления о работоспособности и работе при подготовке лыжников), С.В. Брянкина (разработчик «теорию отбора»), Л.Н. Жданова (он, проректор института по науке, выступал с докладами на тему «Представления о физических качествах»), а также С.И. Котельникова (опекая студентов, проявлявших интерес к методологической работе, ГП «приставлял» к ним своих соратников, и Сергей Иванович немало вложил в мое образование). Используя доклады специалистов, Щедровицкий пытался использовать предъявляемый ими материал для выработки совершенно нового знания.
В 1978 г. он собрал отдельную группу студентов, где их готовили не к тренерской, а к научной работе (я тогда училась на 4-м курсе), договорившись, что мы будем посещать лекции и практические занятия по свободному графику; таскал нас по семинарам и сборам, приглашал интересных докладчиков. В том числе и Аросьева, который тогда работал психологом с командами гребцов и создал свою систему подготовки спортсменов. В том же году Дмитрий Александрович и ГП провели, как сейчас сказали бы, «знаковый» семинар для тренеров по гребле.
Они собрались, ГП открыл семинар, как говорят теперь, установочным докладом, после чего тренеры разошлись по группам, в каждую из них был направлен кто-либо из нас (из той самой студенческой группы) с заданием наблюдать за тем, как они работают, а потом обсудить на рефлексии. Как я понимаю, такая форма работы была для Георгия Петровича шагом в разработке формы ОД игры, а мы заняли позицию будущих игротехников. В группах же происходили очень интересные вещи: тренеры обсуждали, как их командам победить на олимпийских играх, но, поскольку спортсмены конкурировали между собой, наладить между тренерами серьезные взаимоотношения по обмену опытом было весьма сложно. Затем руководитель семинара собирал всех вместе и проводил подобие пленума. Позднее Р.И. Спектор описал эти семинары как этап организационно-психологических игр.
После окончания института я поступила в аспирантуру НИИ ОПП, и Аросьев привел меня уже на домашние семинары Щедровицкого. Этот период оказался для меня очень значимым: если сейчас спросить, где, когда и какое я получила образование, то ответ однозначен – в контактах с ГП и его соратниками: В.М. Розиным, О.И. Генисаретским, Б.В. Сазоновым, В.Я. Дубровским.
Тогда едва ли не каждый доклад был посвящен СМД подходу. Впрочем, доклад – это сказано слишком громко: человек едва успевал сказать пару предложений, как остальные участники семинара начинали не только задавать вопросы, но и высказывать свои версии, после чего «докладчику» удавалось произнести разве что еще два-три предложения. Затем, как правило, варилась картошка, все скидывались деньгами, кто-то шел в магазин за сыром и колбасой, мы обедали, после чего обсуждение возобновлялось.
Именно в тех семинарах я и получила представления, которыми пользуюсь до сих пор. Сталкиваясь ныне с идеями и представлениями, в которых абсолютно убеждена, не могу не вспомнить первоисточники и понимаю, что все это сформировалось именно в те годы, начиная с лекций ГП в Малаховке.
Следующий шаг к ОД играм, на мой взгляд, был сделан на семинарах в горьковском (ныне Нижний Новгород) педагогическом институте по типу тех, в которых участвовали тренеры. Мне удалось участвовать только в одном из них (в 1980 г. я родила сына и на продолжительное время выпала из методологического движения; по той же причине мне не удалось застать ни одной из ОД игр ГП, но удалось участвовать в играх его учеников – Ю.В. Громыко и В.А. Жегалина).
В 1986 г. – в те годы методология не была институционализирована, все занимались ею в «свободное от работы» время (например, я после окончания аспирантуры работала в НИИ общей и педагогической психологии, где А.И. Прохорову удалось создать лабораторию развития образования с рабочими местами для методологов (именно здесь я познакомилась с Громыко, Жегалиным и другими интересными людьми). В лаборатории была сформулирована программа разработки мыследеятельностного содержания образования и проведения ОД игр в этой сфере. Юрий Вячеславович выдвинул тезис: для развития образования нужно менять не оргформы, а содержание, а им должны быть техники и способы мышления и деятельности.
Какое-то время я занималась этим в составе его команды на базе колледжа № 1314. Потом в силу разных причин я перешла работать в Центр образования № 1811 «Измайлово» к А.А. Рывкину, где вместе с коллегами и коллективом педагогов разрабатываем и проводим образовательные сессии (построенные по прототипу ОДИ) для решения все той же задачи: развития у школьников мышления (в понимании Георгия Петровича) и передачи им основ СМД подхода.