Впервые я увидела Г.П. Щедровицкого в самом начале 70-х (70-й или 71-й гг.). Он участвовал в одной из дискуссий в Институте психологии, и его выступление выгодно отличалось от остальных своей содержательностью и осмысленностью. Никто из моих знакомых не смог объяснить мне, что это за человек, где он работает и как можно поближе познакомиться с его идеями. Поэтому я просто нашла по каталогу журнальных статей публикации Георгия Петровича (а их к тому времени было уже немало) и несколько месяцев разбиралась с ними, получая огромное удовольствие как от содержательно-генетической логики, так и от системного подхода.

В это время я была студенткой факультета психологии МГУ, увлекалась подходом П.Я. Гальперина, пытаясь разработать методику формирования продуктивного мышления (на материале математических задач). Необходимым условием разработки формирующей методики является выделение «предметного содержания и объективной структуры» формируемой деятельности (в языке теории деятельности примерно то же самое называется «нормой деятельности»). К тому времени я уже поняла, что ни язык психологии, ни язык математики не позволяют мне описать «предметное содержание» решения задач. А содержательно-генетическая логика – схема нескольких уровней замещения – такую возможность давала. Опираясь на эти схемы, я сделала формирующую методику, которая до сих пор кажется мне очень изящной, и поняла много нового о процессах решения задач. После этого я стала считать себя последователем Г.П. Щедровицкого, еще ничего не зная ни о существовании методологического семинара, ни о том, что среди моих знакомых несколько человек в нем уже участвуют.

Примерно через год мой однокурсник Роман Спектор пригласил меня на открытый семинар в ЦЭМИ, где обсуждалась категория системы Г.П. Щедровицкого и рефлексивная алгебра В.А. Лефевра: Георгий Петрович полемизировал с О.И. Генисаретским и В.Я. Дубровским. Было невероятно увлекательно следить за движением содержания и мысленно соучаствовать в происходящем.

А в 1973 г. А.А. Пузырей пригласил меня на «внутренний» семинар, который еженедельно собирался на квартире Георгия Петровича. С тех пор я перестала быть «вольнослушателем» («курсисткой»), а стала участником методологического семинара. В то время я как раз поступила в аспирантуру к П.Я. Гальперину, т.е. у меня были большие амбиции, критическое отношение ко всей «нормальной» психологии и много свободного времени. Достаточно быстро я начала ходить на все семинары Георгия Петровича, т.е. участвовала в методологических обсуждениях 3-4 вечера в неделю. В наибольшей степени меня привлекали темы, связанные с коллективным решением проблем и диалогом (в философском смысле), тем более что тогда я и мои друзья увлекались также идеями М.М. Бахтина и В.С. Библера. За время аспирантуры я сделала на «внутреннем» семинаре два доклада: один – о мыслительной организации коммуникации (на материале своего взаимодействия с научным руководителем), другой – о существующих техниках коллективного решения проблем и различных схемах распределения функций в этом процессе. Первый доклад продолжался месяца два или три, второй, кажется, был короче.

По окончанию аспирантуры пришлось уехать из Москвы. После этого я участвовала с докладами в совещаниях, которые проводил Георгий Петрович, а с 1980 г. с большим увлечением занялась ОДИ (перестала участвовать в играх Г.П. Щедровицкого после И-69). В какую-либо другую игровую команду я тоже не вошла (участвовала в играх П.Г. Щедровицкого, А.П. Буряка, Л.М. Карнозовой). Шесть ОДИ я разработала и провела сама (две из них совместно с С.Л. Содиным и В.В. Воловиком).

При этом я продолжала работать по специальности: преподавателем психологии, научным сотрудником, сотрудником психологической службы вуза и т.д. В 1990 г. начала осваивать практическую психологию (психотерапию), сейчас занимаюсь преимущественно терапией и консультированием.

Продолжаю участвовать в проектах методологического сообщества: преподаю в Тольяттинской академии управления, участвую в работе «Фонда развития имени Г.П. Щедровицкого», подготовила к изданию цикл лекций Г.П. Щедровицкого «На досках».

Важнейшей задачей методологического сообщества в настоящее время считаю сохранение (может, точнее было бы сказать, «возрождение») культуры методологической работы и в первую очередь – методологического мышления.